Стихи и поэмы

сойдет, ждем следующего, пусть пишут сюда, потом где-нибудь полную опублекуем

публикация - это ко мне

пусть хоть 100 строчек будет, потом, как первую главу опублекуешь

вы пока хотя бы 10 создайте

4 уже есть))

прогрессо)

Если видишь на облоге
Кучу волосатых рыл,
Словно вепрей на охоте
Кто-то так и не добил,
Если эти чудо-рожи
Демонстрируют оскал,
От которого прям в жопе
Начинает стынуть кал,
То учти себе приятель:
Под облогой, нов и свеж,
Скрылся, людям на проклятье,
Злобный и брутальный трэш.

ваще прет стишок)

Можно я таки начну? Потому как рифма просто просится наружу. А там уж сами решайте. Вот:

Мир так стар,что уж не вспомнить
Что, с чего, по чем да как.
Я же вам хочу поведать,
Спеть балладу про ништяк...

Почему то не могу создать новую тему, придется свой страшный рассказ постить сюда. кто прочитал, отпишите пожалуйста, понравилось или нет

Как хорошо, что Вы проявили интерес к моей личности! Это очень приятно, это честь для меня! Меня назвали Виктором, древним именем победителя, но оно очень слабо соотносится с моей персоной.
Я никогда не был одним из тех, кого называют реальными пацанами, интересы таких людей всегда казались мне примитивными. Я до сих пор не понимаю, как можно знакомится с девушкой, чтобы так подло удовлетворить свои половые потребности, а затем бросить ее, с поруганными надеждами, на произвол судьбы. Или почему так модно в последнее время лишать других материальных радостей этого мира – ведь кто то ради их приобретения прилагал усилия, чем-то жертвовал. Нет, я никогда не был таким жестоким и безнравственным, и никогда к этому не стремился. Шумным компаниям с пьянками и псевдовесельем я всегда предпочитал книги, такие веселые, такие задорные. Да, приключения – это моя слабость! Читая их, словно переносишься в совершенно другой мир, вместе с героями переживаешь все перепитии сюжета. Воображение рисует небывалые картины, и этот эффект никогда не повторят ни телевизор, ни интернет. В своих фантастических мирах я – побратим главного героя, я сильный, ловкий, смелый. Я увлекаюсь настолько, что даже забываю о своем страшном недуге в реальном мире. Только чтение дает мне истинные наслаждение и радость.

валяй

Естественно, такая фигура, как я, не может существовать незаметно для окружающей реальности. Мои сверстники не понимают меня и всячески демонстрируют низкий уровень своего интеллекта, издеваясь надо мной. Девушки сторонятся меня, интересному общению предпочитая беспорядочные пьянки, половой опыт против своей воли, ссоры с родителями и, в конечном итоге, одиночество. Как бы я хотел помочь бедняжкам, но я ничего не могу сделать – этот мир не принимает меня. Я даже готов подобрать ее, поруганную и униженную в этом жестоком обществе, и одарить своей любовью. Мои плечи очень слабы, но я всегда подставлю их, если ей нужна будет опора. Мне не важно, кем ее считают примитивные подонки и больные алкоголистической зависимостью – для меня девушка – это всегда хранительница домашнего очага, чистый, светлый, прекрасный ангел.
Иногда я даже думаю – разве у меня совсем нет поводов для гордости, и я настолько жалок и смешон? Я блестяще окончил школу, я поступил в самый элитный ВУЗ моего города, я член научного студенческого общества . . . Но люди закрывают на это глаза – перед ними только ущербный очкарик с недостаточной массой веса.
Как бы я хотел отправиться на настоящую войну, погибнуть в жарком бою и доказать этому миру, что я любил его, любил всем сердцем, любил дороже жизни, хоть и не ждал взаимности. Но увы, я не могу даже положить свою жизнь на алтарь общего блага, ибо с моим физическим дефектом я не нужен Родине как солдат. Для меня это особенно обидно – мой отец был десантником, он штурмовал дворец Амина в Афганистане, прадед погиб под Берлином, прямо накануне великой победы. Как жаль, что в наследство от них мне достался только несломимый, мятежный дух, но увы, даже он проявляется временами. Однажды в детстве отец решил применить к моей слабости радикальные меры и поволок меня на турник. С трудом и неимоверной болью я повис на железной перекладине и попытался подтянуться, однако руки не выдержали, и я сорвался. Я никогда не забуду этот позор – я лежал в пыли спортивной площадки и осознавал, насколько я жалок. Отец громко ругался, сыпал на меня заслуженные эпитеты, связанные со слабостью. Я попытался встать и попробовать снова, но тут увидел потоки крови на руках. Даже обычная физическая нагрузка вызвала у меня сильнейшее кровотечение в области запястий! Так я похоронил надежды отца помочь мне, еще раз убедившись в своей ничтожности.
Потому я и пытаюсь быть полезен на другом поприще – физика нелинейных процессов ждет своих Энштейнов и Тесла. Максимум времени и сил я трачу на самосовершенствование, результаты очевидны. Я решаю в уме задачи, которые другие студенты не осилят и с калькулятором. Я планирую столь сложные формулы, что компьютер не выдерживает, происходит зависание системы. Мои труды печатают вестники почти всех ВУЗов страны, где есть кафедры «точных наук» - и это при том, что я всего-навсего на втором курсе! Но людям мало этого, и, я верю, настанет тот день, когда я проявлю себя в полной мере. Мир поймет, как несправедлив он был ко мне. У меня появятся настоящие друзья, которые не предадут и не обидят, у меня появится девушка . . . Эх, скоро ли наступит этот светлый день?

Я немного слукавил и забыл рассказать Вам о еще одной своей слабости, помимо книг и науки. Я очень люблю музыку. Да, скажите вы, это нам ближе, многие любят слушать хорошие мелодии. Сначала я наслаждался гениальными произведениями Моцарта, Баха, Рахманинова. Было время, когда хотел сам освоить фортепиано или скрипку, но, увы, это так и осталось моими мечтами. Я очень любил, и люблю до сих пор вокальные партии оперных див, их ангельские голоса накрывают наш жестокий мир нежной пеленой, уносят слушателя к вратам Рая. А потом я открыл для себя чарующий мир метала. Да, ничего удивительного я не вижу! Я люблю метал, люблю сочетание ангельского голоса, гениальных клавишных партий и яростных гитарных рифов! Сразу на ум приходит красавица – Тарья, помимо нее в металле много других девушек, но Тарья навсегда останется моей первой, моей самой искренней любовью. Она пела о красоте зверя, о том, что даже самые страшные и отверженные из нас достойны любви и понимая – как точно она угадала меня! Внешне я никак не стараюсь отразить свое увлечение металом, чтобы своей сущностью не опозорить эту замечательную субкультуру, чтобы никто потом не смеялся над неформалами и не сравнивал их со мной, не приводил меня в обидные примеры. Да и вообще, я всегда считал, что слишком сильная яркость во внешнем виде выдает человека поверхностного и ветреного. Истинные же ценители прекрасного любят метал сердцем, а не громко кричат миру о своей любви. Хотя, может быть, у меня просто не хватает смелости предстать перед жестоким обществом, открыв свою тайную сущность, и я ищу нелепые оправдания своей слабости. Я многое мог бы рассказать вам об этом замечательном стиле – симфо-метал – я знаю о нем практически все, уж поверьте! Но моя история будет немного другого плана.

Это случилось холодным октябрьским вечером. Шел унылый серый дождь, порывистый ветер срывал последние желтые листья с засыпающий деревьев. Я засиделся в библиотеке моего института, изучал труд очередного доктора наук в области квантовой механики. Лампа дневного света бледно горела, омрачая мое чтение. Между тем я так увлекся, что не обратил внимания, что я не один среди колоссальных рядов книжных знаний. Столик напротив меня заняла готесса, она внимательно изучала некий древний фолиант. Как я уже говорил, я считаю не вполне понятным слишком яркий и выделяющийся внешний вид человека, но тем не менее я не берусь осуждать эту девушку. Во первых потому, что каждая девушка по-своему красива, в каждой девушке есть своя загадка. А во-вторых – увидев ее, я забыл про квантовую механику. Она была действительно не с нашего грешного мира, а откуда-то из областей, намного выше его. Ее стройная фигура с широкой грудью подчеркивалась виниловым корсетом, красивые тонкие руки были обтянуты черной блузкой. Она имела пышные прямые темные волосы, но две пряди по обеим сторонам ее ангельского лица были осветлены. Девушка совсем не увлекалась пирсингом, зато нежные пальцы с черными накладными ногтями украшались всевозможными кольцами в виде драконов, пентаграмм и анха – древнего символа вечной жизни. Довершал ее образ изящный ошейник с длинными и смертоносными шипами. Она была невообразимо прекрасна.
Я быстро опустил глаза в книгу, чтобы не осквернить ее своим вниманием, не принести этой богине неудобства. Она и не заметила меня, пристально изучая свою литературу. Мне же было не до квантовой механики, я периодически поглядывал на нее, держа в руках книгу лишь для собственной конспирации. Я прекрасно понимал, что рядом с такой розой, как она, никогда не вырастет мой сорняк, но тем не менее что-то заставляло смотреть в ее сторону, рождая в голове призрачные надежды.
Наконец девушка встала, собрала книги и удалилась. Следом за ней к работнице вместилища знаний подошел я и попросил ту самую литературу, которую только что сдала готесса. Мне было очень интересно, чем увлекается эта девушка, чем она живет. Я даже занял именно тот столик, то место, где сидела она – очень хотел проникнуться ее внутренним миром. Подборка литературы меня нисколько не удивила, ведь чем еще может увлекаться темная романтическая личность? Труд Шпенглера и Краммера (честно говоря, я и ожидал его увидеть в этом списке), трактат «Episcopi», работы о мифах и культуре древних кельтов, друидизм, ведьмовство, демонология . . . Я знал многие вещи из ранее прочитанных мной книг, из легенд. Но тем не менее мною овладело чувство, будто я открыл дверь в доселе неизвестный и запредельный для меня мир. Я погрузился в чтение.

«О способах, коими ведьмы наводят порчу . . . Часто для этих целей служит определенный предмет, точно некий символ. Предметом этим может служить любая вещь, и иногда достаточно простого прикосновения к этой вещи . . .» - я перелистнул несколько страниц –«…изгнание демонов. А нужны ли эти изгнания? Ведь когда дух злой исходит из тела человека, тело становится чистым и непорочным. А дух идет в дремучие леса, в богомерзкие болота. И живет он там семь дней, не обретя покой. А потом он возвращается, возвращается в свое прежнее обиталище, и находит его чистым и просторным. И он приходит сам и приводит с собой еще шесть демонов . . .» - мне стало жутко, я отложил книгу в сторону. За окном ярко сверкнула молния, через секунду грянул неимоверный раскат грома. Гроза разгоралась. «Есть люди, которые с самого рождения непорочны. Они не знают грехов и соблазнов этого мира. Как узнать этих людей? Подобно распятому Христу, на теле их появляются святые раны – стигматы. . . » - я не нашел интересным и отложил в сторону этот трактат. Далее все остальное время моего пребывания в библиотеке я потратил на изучение древних кельтов. Их друидическая религия, их языческие магические праздники, из которых особо выделялся Сам-Айн, захватили мое воображение.
А между тем гроза стихла, а библиотека закрывалась. Мне пора было идти домой. Я собрал книги, поднял их и направился к выходу, где меня ждала смотрительница. Неожиданно из переплета одного из томов что то выпало и звякнуло о мраморный пол библиотеки. Я отложил книги в сторону и нагнулся, чтобы лучше рассмотреть находку. Прямо передо мной лежал маленький крестик, украшенный черепами и пентаклями. Ровно семь черепков насчитал я на этом изделии. Ободок для цепочки у него располагался почему – то совсем с другой стороны, то есть у длинного конца, видимо этот крест и предназначался для ношения в перевернутом виде. Несколько мгновений я смотрел на эту богохульную находку. Характерный цвет метала говорил о серебряном сплаве, или даже о серебре высшей пробы – поверьте мне, я хорошо разбираюсь в химии. Кроме того, столь умелая работа, все эти тонкие черепа и пентакли, указывали на немалую стоимость изделия. Сомнений быть не могло – моя готесса случайно обронила его при чтении. Я взял крестик в руки и понял, что не могу оставить этот случай просто так. Я должен вернуть столь дорогую находку ее законной владелице, а там дальше, кто знает, может быть . . . Нет, я даже и мечтать не могу о дружбе и отношениях с такой красавицей! Тем не менее очень хотелось сделать девушке приятное.

На выходе я спросил абонемент девушки у смотрительницы в надежде узнать ее имя, факультет или, может быть, даже адрес. Женщина перерыла все бумаги, лежавшие у нее на столе, несколько раз смотрела за столом, клялась и божилась, что карточка готессы только-только лежала здесь на видном месте. Однако абонемента не было – он бесследно пропал. Я грустно вздохнул и вышел на прохладную осеннюю улицу, отходившую после дождя.
Широкие лужи залили всю дорогу, и в них ярко отражалась королева ночи – Луна. Ее мягкий свет успокаивал, бережно освещал мой путь. А я не спеша продвигался к дому, иногда останавливался передохнуть – в силу моей слабости я не мог выдержать расстояния. Наконец я оказался в своем уютном и теплом жилище, где меня уже ждали теплый чай и легкий ужин перед сном. Уснуть я не мог долго, все лежал и думал об этой готессе. Я много раз убивал свои мечты после того, как встречал на улице или в ВУЗе красивую девушку, и уже привык к этому. Но сейчас был совсем другой случай – что-то повелевало мной, заставляло не забывать ее, бороться за свое счастье. Я постоянно вспоминал ее почти идеальную фигуру, ее возвышенную, грациозную осанку, ее милое лицо. Вспоминал, как ловко и изящно она встает и направляется к выходу, плавную походку, чарующее движение бедер и талии в виниловом корсете. Определенно, этим осенним днем произошла судьбоносная встреча. Наконец Морфей открыл и для меня врата своего царства.
Было около трех часов ночи, когда я неожиданно вскочил с постели. Что-то непознанное разбудило меня, какая-то тревога поселилась в моей душе. Я наспех оделся, тихо прошел через комнату спящих родителей. В коридоре я так же бесшумно обул старые ботинки и пулей вылетел на лестничную клетку. Только на выходе из подъезда я поразился своим действиям – во-первых, никогда еще с такой легкостью я не спускался по лестнице, а во-вторых, я был одержим некой неизвестной мне силой. И сила эта вела меня в неизвестность. Осенний ветер ударил в лицо, заставляя понять, что все происходящее – не сон. Однако страха перед непонятной одержимостью не было, напротив, были почти детское любопытство и интерес. Я начал свой путь, ведомый странными силами. Все, что свершалось в те часы, шло по моей воле и при здравом рассудке, однако я был в неведении. Я не понимал, куда я направляюсь, и зачем я туда иду. Я просто шел.

Ференц, я тебе завтра отпишу, убегаю ща)

Дорога не вилась – она просто пролетала подо мной. Я поражался тем силам, которые овладели моим телом, силам, о которых я мечтал всю свою жизнь. Никто и никогда не преодолевал такое большое расстояние за столь короткое время, как это сделал я. Я уже не удивлялся тому, что я не надел свои очки, но тем не менее прекрасно видел в темноте, видел так, как никто из людей больше не видит. И слух . . . Я слышал вещи, происходившие за многие мили от меня, я чувствовал этот мир, эту осень. Это уникально – понимать, что далеко от тебя ветер сбивает с дерева последние капли, ощущать, как они одна за другой падают на мокрую землю. Я смотрел на рощу вдалеке и отчетливо видел, как последние листья срываются со старого тополя. Я обернулся и увидел мой город позади, это соединение ярких огней и черного бетона. Но я чувствовал спящих людей за толстыми стенами, я слышал их дыхание, биение сердец!
Я направлялся на старое, огромное по размерам кладбище за городом. Я вошел в его широкие кованные врата, ступил на мокрый асфальт центральной аллеи. Этого места я всегда боялся еще с детства, когда отец и мать вели меня сюда на Пасху. Что-то зловеще-темное скрывалось за мраморными памятниками, холодность и безразличие к чужому горю застыла на ликах каменных ангелов. И даже Неизвестный воин, оставивший свою жизнь во имя нас, живущих, всегда смотрел на меня с пренебрежением, словно насмехаясь над моими слабостью и беспомощностью. А детские сказки про оборотней и ведьм окончательно закрепили танатофобию на подсознательном уровне. Почему мы боимся всех этих существ? Разве от того ли только, что они могут зарезать, сожрать, убить тело? Нет, я всегда считал, есть что-то большее, что пугает намного сильнее физической расправы. Однако теперь это было совсем другое кладбище, не то, на которое средь бела дня приходил жалкий изгой человеческого общества. Новое оно как бы звало, манило меня, просило помощи у той силы, которую я нес в себе. Я уверенно продвигался в самую его глубь, в эти бесконечные заросли акации – скорбного дерева. И чем дольше я шел по кладбище, тем отчетливее понимал, что я здесь не один. Я замер в кустах перед небольшой поляной, на которой находились самые старые захоронения.
У одной из таких могил стояла моя готесса. Прекрасна в свете библиотечной лампы, теперь же под лучами Луна она была поистине божественна! Тело еще стройнее, грудь еще пышнее, а лик еще нежнее. Она читала древнее заклинание, ноя отчетливо слышал каждое слово в магическом шифре, прекрасно понимал его значение. Надвигался канун Сам-Айна – время, когда мистические силы и чары преумножаются. Время, когда врата в потусторонний мир отворяются, и духи бродят по земле. Если бы вы только знали, какой невероятной она была, моя готесса, в этой атмосфере сверхъестественного! Я безучастно наблюдал за ней, не смея вмешиваться.
Но тут я уловил и другое присутствие. Столь грязной и противной была сущность людей, что выходили на поляну. Для их описания я мог бы использовать много ярких эпитетов – они и мелочные, и низменные, и недалекие, и варварские. Но, как бы это абсурдно ни звучало, самым точным их определением служит простонородное, жаргонное слово. Да, это были гопники. Я отчетливо уловил едкий смрад перегара, стук прокуренных сердец. Их было четверо. И двигались они к моей готессе. Я понятия не имею, что они делали в столь поздний час на кладбище, однако они там были, и я отчетливо читал их пошлые мысли. Готесса остановила ритуал и обернулась. Ее нежное прекрасное лицо не выражало ни капли страха перед зловещей бандой. А между тем один из них уже протянул к ней разрисованную руку, чтобы свершить страшное и порочное, запятнать и осквернить красоту. Я не выдержал.

Я вышел из своего укрытия и собрал на себе взоры всех участников этой темной сцены на поляне. Помню, как кто-то из гопников рассмеялся, кто-то просто улыбнулся своим гнилым ртом. Я шел, прекрасно понимая, что даже с одним из них мне никогда не справится, но тем не менее неведомая сила вела меня спасти мою готессу от страшного. Я и не заметил, как оказался между ней и злодеем, прикрыл девушку собой. Я увидел сжатый кулак и изготовку гопника к удару, приготовился ко всему. Я знал, что подонки могут забить меня на смерть, особенно если учесть мое больное слабое тело. Но иначе поступить я просто не мог – я понял, что лучше один раз погибнуть настоящей смертью, чем жить дальше и мучаться от своей неполноценности.
Однако произошли вещи, которые я до сих пор не в силах понять и ответить на вопрос – а точно ли не сон это был? Я услышал стук сердца гопника и просто представил, как оно останавливается. В этот момент злодей разжал кулак, схватился за грудь, упал на колени и прохрипел. Остальные мерзкие подонки увидели это и кинулись на меня. На этот раз меня охватила ярость. Я первый нанес удар одному из них – и не поверил своим глазам. Вместо моей слабой, дряблой ручки перед глазами пролетела мускулистая лапа с острыми огромными когтями, она просто снесла голову одному из гопников. Всех участников жуткой сцены окатила багровая волна. Два остальных гопника встали как вкопанные, я не в силах описать весь ужас, застывший в их глазах. Я подскочил к еще одному мерзавцу, схватил за обе руки и просто разорвал пополам. Помню его истошный предсмертный крик от боли и тот теплый алый поток, что захлестнул меня. Я просто прошел через место, где секунду назад он стоял, двинулся к последнему злодею. Тот бросился бежать со всех ног. Я же обнял тяжелый мраморный крест своими мощными лапами (да, это были мои собственные руки, клянусь!), вырвал его из земли и зашвырнул вслед убегающему. Доли секунды – и гопника снесло пролетающей махиной, пригвоздило к земле. Я стоял, отказываясь верить в произошедшее.
Кто-то нежно обнял меня сзади. Да, это была она! Девушка обняла меня! Она принялась ласкать меня, я же достал из кармана (мои руки вновь приняли привычную форму) ее крестик. Готесса отказалась его принять. «Теперь это твой крест, и ты должен его нести» - божественный голос был по-настоящему чарующ – «Твой крест, твои демоны, непорочная душа» - она усмехнулась. Я даже и мечтать не мог прикоснуться к ее нежному телу, теперь же корсет плавно упал на землю, за ним – блузка . . . Ее сладкие губы плавно прошлись по моей шее, по моей груди. Эта магическая ночь накануне Сам-Айна завершилась невероятным таинством любви и близости. Никто и никогда на земле не будет счастлив так, как я с моей готессой в ту ночь.

Очнулся я прохладным осенним утром, посреди туманного поля, за несколько километров от кладбища. Мое тело снова было жалким и бессильным, я с трудом проделал обратный путь. По дороге захотелось пройти через кладбище, чтобы убедиться, а не сон ли это был? Однако уже на подходе к городскому погосту меня остановили. С трудом (без своих очков) я увидел машины стражей правопорядка и фургоны спецслужб, приближаться дальше не стал. Ближе к обеду я наконец добрался до дома с грехом пополам, на радость моим родителям цел и невредим.
Готессу я больше никогда не видел, очень сильно скучаю по ней, по ее нежному телу, по ее чарующему голосу и волшебным ласкам. Ее стройный стан, ее шикарная грудь – я никогда больше не видел ни одну девушку с такими богатствами. Впрочем, в каждой девушке есть своя загадка, каждая девушка по-своему красива. Единственное, что у меня осталось от этой богини – серебряный перевернутый крест с черепами и пентаклями. Семь черепов – это суть семь демонов. Я ношу его на теле, только так, чтобы никто не видел – я не хочу рассказывать всем подряд о том, кто я есть, и что за силы живут теперь во мне с той магической ночи.

КОНЕЦ БЛЕАТЬ )))

(написано на спор - на скорость)

считаешь ли меня плохой?
или может быть хорошей?
оценка эта мне слихвой
весь мозг засыпет... припорОшит...
мне кто-то молится как Богу,
а кто-то Дьяволом сочтет..
вот только где-то год от года
сидит один... и песнь поет...
и он зовет.. но очень тихо..
ненавязчиво совсем...
и конь его вновь скачет лихо
по параллельности систем.
как только мы поймаем звук,
исходящий друг от друга,
услышим четко сердца стук -
сомкнем кольцо седьмого круга...

Расплата за любовь

Зачем любил
меня ты очень нежно?
Зачем просил
руки моей небрежно?
Но, ты не понимал,
что я твоей не буду,
Хотя, наверно, знал,
что век я не забуду
Ту роковую ночь,
что нас с тобой укрыла.
Но вышла нежность прочь,
любовь я позабыла....
Еще лишь только слово,
прикосновение одно,
И все начнется снова,
но только не оно...
Но не любовь
во мне проснется,
И твоя кровь
в ночи прольется...
И лезвие ножа
пройдет через тебя,
И будешь ты лежать.
но оглянувшись уходя,
В твои глаза
всмотрюсь тогда брезгливо,
И вот слеза
скатилась по щеке твоей так мило...
Ты лежал и умирал,
и смотря в мое лицо,
Ты глазами умолял,
и просил лишь одного -
Позабыть
все то, что было,
И простить,
но не забыла
Того я оскорбленья,боли, униженья,
которые ты мне принес!
Ты все спалил,
и ветер прах унес...
А лужа крови,
растекаясь на полу,
Напоминает море,
а я сижу в углу...
Сижу и жду,
когда последний вздох
Издашь ты, и пойду
я с телом за порог...
Когда-то ты с красивой лирой
в душу мне залез,
За это стал твоей могилой
огромный, темный лес..

Любовь и ненависть - все перемешалось,
Водоворотом чувств душа моя полна,
И вот чуть-чуть, чуть-чуть меня осталось,
На вечные страдания я обречена...

Никто не виноват, ни бог, ни сатана,
В том, что сейчас со мною происходит.
За все грехи лежит на мне вина..
И ангел грусти от меня все не отходит..

Зачем же в этом мире была я рождена??
Чтобы скитаться в вечном поиске надежды?
Да, на черта, такая жизнь вообще нужна,
Когда тебя не примут без правильной одежды?!

das Gedicht an Lieben(раньше знаний немецкого хватало, для написания стихов((()

Ich nise, ich weiss
wie ist Krankheit heist.
Ist Krankheit - Liebe.
Sie kommt in mein Leben.
Die niebe scheint mit aus der Augen,
natürlich, dieses Licht ist sauber.
Irgentwann, es aus der Augen bricht
una ligt sich heiss auf dein Gesicht...
Halte ich zitternt deine Hände.
Wir müssen lieben, müssen sterben.
Ich trage die Lieben in der Brust,
in meine Geschechter eine Lust.
Ich wies, was du der hellste Mann fon allen,
und deine Angel werden nie fon Himmel fallen.
Schlies mich ein in dein Gebet,
befor der Wind noch bälter weht...